Вы смотрите на меня? Размышления о Google Glass

После публичного выпуска бета-версии Google Glass все обсуждают, почему его ждёт успех — или не ждёт. Планка успеха высока: человек должен попробовать Glass и затем уже не представлять жизни без него.

Но это неправильный вопрос.

Glass — это непредумышленное публичное объявление будущей судьбы конфиденциальности от Google. В вопросах конфиденциальности мы привыкли бояться Большого брата и его физического воплощения — закрытого телевидения. Однако сегодня более актуальна другая проблема, которую я называю Маленькая сестра. Она социально активна, любознательна, довольно технически подкована, выросла в стране всего бесплатного, радуется жизни и создаёт цифровой выхлоп. Сегодня столько разговоров вокруг Glass, что это может привести к социальному сдвигу в наших представлениях о владении данными, а при небольшой экстраполяции — в представлениях об идеальном городе. Для меня разговоры о том, что Glass присуща некая гнусность, отвлекают внимание от более интересной мысли: это физическое и очевидное выражение вещей, которые уже и так существуют и широко распространены, но лишь не имеют очевидного физического присутствия, и в силу этого не подвержены столь активной критике.

Как продукт, который находится одновременно на лице и в лице, Glass обречён стать молниеотводом, привлекая к себе широкие обсуждения границ допустимого поведения в общественных и частных местах. Дебаты вокруг Glass уже начались, но пока они ещё в ранней стадии. С каждой новой версией устройства и увеличением его функциональности их будет всё больше и больше. В краткосрочной перспективе Glass будет вызывать гнев, навешивание ярлыков, насмешки и периодическое поливание людей водой. В среднесрочной перспективе, с расширением социального взаимодействия с продуктом, в общественном пространстве появятся знаки, регулирующие (зло)употребление¹ Glass, а также судебные иски. В долгосрочной перспективе возникнут законы и проведут границы, в которых найдёт отражение определённый (дис)баланс между индивидуальными, корпоративными и общественными интересами, потребностями и опасениями.

Давайте, фотографируйте меня

Из всех компаний и организаций, которые могли бы вывести Glass на рынок, я рад, что именно Google делает столь важную инвестицию. Это компания с хорошим послужным списком настоящих инноваций, определяющая/расширяющая социальные и поведенческие нормы², с хорошим потоком прибыли и достаточно глубокими карманами, чтобы обеспечить средне- и долгосрочный успех. Важно здесь и то, что проект считается стратегически важным и ему покровительствуют ключевые топ-менеджеры. В этом уравнении менее очевидно, но не менее важно то, что Google есть что терять. Она больше не является любимчиком прессы, она много раз ударяла в грязь лицом перед публикой и знает, что может сделать это снова (и снова), её обходили более проворные конкуренты, она пережила утечку талантов и понимает важность проекта для собственной культуры и бюджета. Конечно, с финансовой точки зрения Google может себе позволить и провал. Экспериментирование и неудачи — это ключевая часть её ДНК. Впрочем, если штрафы за проблемы конфиденциальности невысоки, то внутренняя и внешняя цена провала Glass остаётся высокой.

Все технологии бросают вызов статус-кво. Если технологию замечают потребители/пользователи/избиратели, то для одних она становится возможностью, а для других — угрозой. Настоящая и вымышленная опасность Glass связана вовсе не с преступлениями против вкуса (многим не нравится якобы неэлегантный дизайн). На самом деле дизайнерская команда Google проделала очень хорошую работу, если учесть особенности этого конкретного проекта. Наши вкусы — это часть более широкой картины, которую Google тоже изучает. Да, за последние десять лет можно найти сотню с хвостиком дизайнов «нательных компьютеров», которые выглядят очень похоже на Glass, но очень немногие могут похвастаться такой же функциональностью в данном форм-факторе. Имея датчики и выход в интернет, он может записывать и пересылать фотографии, видео и звук напрямую через анализ контента или опосредованно через ближайшие подключённые устройства. Он может пересылать и другие данные, такие как местоположение, температура, траектория и т.д. Другими словами, в худшем/лучшем случае он может записывать и измерять «что угодно» и затем ассоциировать эти данные с человеком. Что это нам даст?

Проведите небольшой эксперимент. Найдите какое-нибудь место, где можно сесть и понаблюдать, как люди взаимодействуют друг с другом. Какое-нибудь уединённое место подальше от толпы — дверь в кафе, скамейка в парке, вход на рынок. Хорошо, если это будет не очень знакомое вам место, чтобы не пришлось разучиваться.

Теперь в течение получаса понаблюдайте и поразмышляйте о том, что видите: кто сюда приходит и почему; различия в ритуальных приветствиях и само наличие приветствия в случае каждого человека; как люди проецируют свою идентичность; символы статуса и социальной иерархии; где размещены предметы; уровень взаимодействия с этими предметами, пока ими не пользуются. Что из увиденного подвергается видимому документированию в онлайне или офлайне? Что может документироваться, но это не видно? Обратите особое внимание на вещи, которые совпадают с вашим определением «технологий» и напоминают что-то такое, что раньше соответствовало этому определению, но больше нет (в моём списке бывших технологий значатся карандаш, наручные часы и смартфон).

Если вы находитесь достаточно близко к другим людям, вы сможете услышать их разговоры, включая такие, которые люди сами разрешат вам услышать, будь то вслух, вполголоса или шёпотом, плюс мимика и жесты для подчёркивания мысли. Какая часть этого адресуется «слушателю», а какая — другим людям поблизости, включая вас? Эта богатая социальная хореография совершается сотни миллиардов раз в день по всему миру. Она не менее тонкая и полная нюансов, чем самый захватывающий документальный фильм BBC о природе.

Конечно, люди и системы и сейчас захватывают (и передают) содержание и данные из своего местоположения в виде фотографий, видео, фоновых шумов при разговоре по телефону или видеочату, кто к чему подключён и что делает. Скорее всего, Google, Mocrosoft и Nokia Navteg (да и другие компании) уже начали систематически сканировать пространство и выдавать в онлайн вид улиц. Но Glass отличается тем, что он позволяет снимать скрытно, неожиданно, непрерывно, на уровне человека и с позиции глаз/ушей. И с этой точки зрения неважно, может ли он записывать в течение длительного времени или нет. Важно лишь то, что сам форм-фактор делает возможным такую запись или сделает её возможной в будущем, а также тот общеизвестный факт, что бизнес Google состоит в продаже рекламы посредством анализа больших объёмов данных. Продолжительная запись окружающего пространства без разбора — это просто гигантский невод для ловли данных. И в этой роли Glass —разрушительная технология, уничтожающая и общение людей, и конфиденциальность³.

Но вернёмся к нашему эксперименту. Обратите внимание на саму сцену перед вашим взором. Кто владеет этим местом, в юридическом и переносном смысле? Кто имеет на него право? Чьей властью? Кто даёт эту власть? Как эти права отличаются для регулярных и первых посетителей? Какими способами люди сигнализируют о начале или окончании деятельности? Как эти сигналы делают что-либо более или менее допустимым? О каких-то социально неприемлемых формах поведения визуально говорят рукописные знаки типа «запрещено», например «Персонал не обслуживает клиентов, говорящих по мобильному телефону» или «Кредит не выдаём». Чем чаще совершается данное нарушение, тем более официально выглядит знак запрета.

Сегодня мы ошибочно предполагаем, что наши разговоры и наше изображение никакие люди вблизи нас не записывают⁴. Благодаря отсутствию постоянного слежения мы можем показывать разным людям или группам людей разные стороны нашей личности. Это даёт нам свободу экспериментирования с нашей идентичностью. Риск того, что наша речь будет транслироваться незнакомым нам людям или когда-нибудь в будущем окажется в руках рекламодателей, кардинально меняет темы, о которых мы хотим говорить. Сейчас у Glass две проблемы: стоимость владения им падает на людей вокруг его владельца, при этом его преимущества пока не доказаны.

Социальное взаимодействие

Несколько лет назад, когда я работал в Nokia, меня попросили изучить примеры использования одного устройства с помощью его дизайнерского прототипа (неработающего). Его форм-фактор был похож на Glass, но он был более громоздким и не таким отточенным⁵. Это было исследование типа «делаем на ходу и смотрим, что получается». Мы наняли студентов в Токио, чтобы проработать разные сценарии, включая обзор содержимого, просмотр и операции с помощью жестов и голоса в разных контекстах: дома, в городском транспорте, на междугородном транспорте, в вестибюле отеля, в парке, кафе, просто прогуливаясь. Тогда исследовательская группа выявила ряд проблем взаимодействия с очками. Она тщательно рассмотрела социальные реакции людей вблизи их носителей и затем расспросила самих носителей об их впечатлениях⁶.

Поклонники эксперимента Милграма в нью-йоркском метро будут рады узнать, что наши участники эксперимента невероятно смущались при ношении нестандартных очков, им было неловко выполнять сценарии, особенно в контекстах, где их близко видели другие. Несколько моментов в этом исследовании стали для нас неожиданностью:

• Бóльшая часть того, что мы «видим» в любой момент времени, находится не в фокусе, а на периферии нашего зрения. Если события на периферии не вызывают реакцию на угрозу, «тест взгляда» можно считать пройденным. Интересно посмотреть, будет ли Glass восприниматься как источник угрозы и приводить к тому, что люди вблизи его носителя будут вести себя сверхосторожно, тогда как в противном случае могли бы расслабиться. По сути, это будет всеобщее налогообложение коллективного внимания общества⁷.
• В ограниченном пространстве с использованием систем с менее чем 100-процентной точностью общаться неловко почти всем. Доминирующей формой взаимодействия станет интерфейс, построенный на коротких реакциях на контекстуально понятные события.
• Жестовое взаимодействие в закрытых пространствах столь же неловкое, и во многих случаях оно ограничивает стандартное использование и (или) словарь «тихих жестов». Чтобы понять этот момент, когда будете ехать в метро и рядом с вами будут сидеть люди, попробуйте поднять руки к лицу или посмотреть вниз и одновременно двинуть рукой в поле зрения. Даже простые жесты требуют движений плечами, и если рядом с вами кто-то сидит, вам придётся его задеть. Если носитель Glass в этом контексте хочет поддерживать социальную связь (и не все будут столь внимательны и деликатны), он может отложить взаимодействия на более подходящий момент или, ещё вероятнее, вообще избегать их в такой ситуации.
• В контекстах, где социальное взаимодействие необходимо (скажем, общение с друзьями за столом в кафе), Glass создаст ситуацию, в которой люди не уверены, на что смотрит его носитель — на них или на содержимое устройства.
• Внутренние наушники (в том числе индуктивные) меняют ощущения от еды и питья. Это проблема для исследователя: просмотр фильмов дома, где обычно едят и пьют.
• Люди иногда засыпают, когда сидят, находятся в безопасности и не требуется значительных физических движений. Это создаёт возможности для размежевания.
• Люди заинтересованы в отслеживании меняющегося эмоционального состояния окружающих их людей. Это создаст ситуацию, в которой люди будут как бы спрашивать: «Вы смотрите на меня?» — думая, что та или иная эмоциональная реакция, будь улыбка, слёзы или неодобрение, вызвана ими, а не Glass. Это приведёт к тому, что люди начнут посылать своим знакомым на Glass разного рода неприятный контент — что-то типа этого, хотя может, и этого (или это примерно то же самое?). В некоторых контекстах такие моменты приведут к конфронтациям. Прочитайте сноску к этой статье в Altantic и добавьте к уравнению непредсказуемое поведение. Теперь умножьте это на миллиарды социальных взаимодействий ежедневно.

Но изначально широкий набор примеров использования начинает быстро сужаться.

Подготовка

Я должен кое в чём признаться. Консалтинговая фирма по дизайну и инновациям Frog, где я работаю, записала тысячи разговоров по всему миру, ещё больше сохранила на видео, следила за людьми по городу, залезала в их дома, засовывала свой нос в ящики столов и задавала личные вопросы. Конечно, с их разрешения и во имя науки. И мы выяснили несколько вещей. Мы кое-что прояснили в более широкой дискуссии по вопросу, кто, что, как собирает и как он это использует. Сейчас вы увидите, почему эти вопросы так важны на данный момент.

Собирать информацию может любой идиот. Гораздо сложнее собирать данные таким способом, чтобы не нарушать моральные и юридические нормы и при этом получать какую-то важную ценность.

• Собственность. Людям естественно испытывать неуверенность в отношении того, чего они не знают. Если просто дать им контроль над процессом, объектом или технологиями, которые мы носим с собой, это придаёт им уверенности. Несколько простых исследовательских техник могут быстро увеличить доверие. Например, можно дать первому встречному камеру за $5000 и затем игнорировать его, сосредоточившись на разговоре с его друзьями. Это покажет, что мы ему доверяем. И он будет доверять нам в ответ.
• Чёткие состояния «Вкл./выкл.». Большинство людей, по крайней мере поначалу, беспокоятся из-за вероятности попасть на видеозапись. У нас в дизайнерской команде Frog есть много эффективных способов показать переход между «включено» к «выключено». Это может быть метод держания камеры или другого записывающего устройство, когда оно не используется. Камеру можно представлять себе как пистолет: нужно осознавать её воздействие на конкретный контекст, доставать только при полной готовности к использованию и наводить на цель с осторожностью.
• Взаимность. Сегодня легко поддерживать постоянную связь между исследователем и участником исследования, часто в социальных сетях или по электронной почте. Ты задаёшь им вопрос, и они могут в ответ спросить что-то у тебя, на что тоже имеют право, а сейчас и канал.
• Полный цикл. Мы даём участникам исследований право просмотреть, удалить или получить в собственность любые данные с их участием, записанные нашей исследовательской группой. Обычно это делается в конце сессии, после выплаты всех вознаграждений (так что уже нельзя сказать, что они разрешили нам сохранить данные под давлением), но до подписания формы согласия с данными (чтобы они лучше понимали все нюансы того, что подписывают). Когда группа знает, что собранные данные будут даваться на проверку участникам исследования, она может вносить изменения; это самоцензура. Этот простой принцип лучше любых тренингов помогает придерживаться честных и социально ответственных правил.
  Несколько простых шагов могут снизить более очевидные антисоциальные аспекты Glass. В арсенале языка тела есть способы показать, что прибор не используется, например запрокинув его на голову, как мы это делаем с обычными очками. Окружающие могут знать голосовые команды, которыми пользуются владельцы Glass, будь то «снять панораму» или «искать на Grindr». Можно каким-то образом обозначать, что камера и другие записывающие механизмы работают или бездействуют.
  У Glass описаны четыре принципа для разработчиков, описывающих взаимодействие пользователя с устройством: 1) разрабатывать для Glass, 2) не мешать пользователю, 3) всё делать своевременно и 4) избегать неожиданностей⁸. Но хотя сложно найти интересный пример использования, стоит заметить, что эти принципы направлены не на тех людей. Они направлены на носителей Glass, а не на тех, кто их окружает. Поэтому вот ещё два принципа, которые могут успокоить людей вблизи носителя Glass и снизить социальные барьеры для внедрения этого устройства:
• Ближайшая прозрачность: все находящиеся поблизости должны иметь доступ к тому же потоку, который записывает или просматривает владелец Glass, на любом устройстве по выбору. Сами Glass должно быть просто идентифицировать и установить личность их владельцев. Этот простой акт может снять мистический ореол вокруг этой технологии, создать более широкое ощущение владения ею. Факт в том, что очень немногие люди захотят подключиться, зато факт наличия открытого потока изменит поведение людей, подвергающихся наблюдению.
• Дистанционное управление: люди вблизи владельца Glass могут управлять функцией записи и просматривать итоговый файл. Если другие люди смогут демонстративным образом извлекать преимущества из Glass, это сделает его частью социального ландшафта.

Постамент или могила для бедняков?

Кто-то может сказать, что Glass похож на то, как прогнозирует будущее иной ленивый футуролог: берём траекторию одного продукта (дисплеи со временем становятся меньше, дешевле и эффективнее) и интегрируем его с другим продуктом (очками), добавляем связь с интернетом и доступ в реальном времени к контенту и аналитике больших объёмов данных. Наши ожидания будущего завышены, что отчасти объясняется (не)популярной культурой молодых мужчин, от «Терминатора» до Halo. С Glass сегодня связаны завышенные ожидания, примерно как бывает с ребёнком великого композитора или, скажем, самоубийцы средних лет. Как вам скажет любой посетитель сайта Yodobashi за последние десятилетие, в Glass нет ничего особенно нового с аппаратной точки зрения (из более недавних конкурентов: Sony, Golden-i или этот прототип от Telepathy). Но Glass это и не нужно, потому что у него другая задача — собрать всё в одну целостную концепцию.

Конечно, есть и другие подходы к подключённому будущему, гораздо более обособленные. В них берутся подключённые, ощущающие вещи и встраиваются в окружающий мир, чтобы информировать, направлять, упрашивать, облагать налогом, обогащать — и нас, и всё нас окружающее. Эта область достойна отдельной статьи, но сейчас я просто дам несколько ссылок на людей, места и вещи, из которых я черпал информацию об этой сфере: Дэн Хилл (Dan Hill) из City of Sound; MIT Senseable City Lab; Design Interactions в Королевском колледже искусств; Tisch ITP; BERG; Николас Нова (Nicholas Nova) и Джулиан Бликер (Julian Bleecker) из Near Future Laboratory помогают расширить наши представления о перспективах; отличную работу делают Curious Rituals совместно со студентами из Центра искусств при Колледже дизайна; жизнь больше десяти лет в Токио и Шанхае и частые поездки в города, определяющие лицо города двадцать первого века, такие как Сеул, Найроби, Мумбай, Чунцин; продукты вроде Nike+, FitBit, Moves (если взять одну узкую категорию) и менее известные, но, возможно, оказавшие большее воздействие сервисы, которые я считаю ключевыми в интернете вещей, такие как Kilimo Salama и Sarvajal⁹; корпоративные подразделения и проекты в таких крупных компаниях, как Cisco, IBM, Disney и Ericsson, создающие доходы и творящие новое в большом масштабе¹⁰.

Тот момент времени

В начале этой статьи я перефразировал одну цитату. Вот её оригинал: «От фотографа-любителя есть только одно лекарство: если вам кажется, что он застал вас врасплох, заедьте ему кирпичом в фотоаппарат». Сегодня такие же слова можно сказать и о Glass, а ведь они были высказаны ещё в 1885 году, в журнале «Фотограф-любитель»¹¹, спустя семь лет после появления сухих пластин, сделавших возможным более скрытную фотографию. (На эту тему стоит почитать эссе Билла Джея [Bill Jay].)

В этом же эссе есть ещё одна цитата из «Фотографа-любителя», спустя ещё 25 лет, когда камеры стали компактнее и менее заметными: «Чем меньше наши инструменты, тем ниже наш нравственный облик». Однажды технологии, обеспечивающие функциональность Glass, в прямом смысле исчезнут из виду — и это хорошая возможность для обсуждений, размышлений и дебатов.

Я благодарен Google за то, что в данный момент времени она вкладывает в Glass столько усилий.

Страсть? Направьте её в нужное русло.

Гнев? Направьте его в нужное русло.

___
¹ Циркулировал вот этот знак, но он больше похож на рекламу дешёвого бара, чем на предупреждающий знак. Эти подозрения могут и оправдаться, хотя настоящим тестом будут реакции людей при повсеместном распространении.

² Цитата из Эрика Шмидта: «Политика Google — подходить вплотную к пугающей черте и не переступать её». Это интересная оценка культуры этой компании. Неплохо иметь гендиректора, который так честно высказывается о своём бизнесе и его работе. Интересен и сам подход: лучший способ институционализации представления о пугающем — это его оценка и проведение черты.

³ Если экстраполировать аргумент о массовой записи через Glass, это на самом деле крайне неэффективно, особенно ввиду того, что бóльшая часть пространства и контекста заведомо известны. Для непрерывной записи лучше подходят другие, более новые технологии с бóльшими вычислительными возможностями и неограниченным источником энергии.

⁴ Есть много примеров записи наших слов и поступков, от допросов в полиции до корпораций и госучреждений, где читают переписку сотрудников по электронной почте и в чате. Если я провожу исследование в Иране и звоню в США, я предполагаю, что его записывают и иранские, и американские спецслужбы. Единственный вопрос: кто ещё слушает наш разговор и с какой мотивацией, сегодня и когда-нибудь в будущем?

⁵ Я не делал полный письменный отчёт об этом исследовании, но несколько лет назад оно публиковалось.

⁶ После токийского исследования мой тогдашний коллега Рафаэль Гриньяни (Rafael Grignani) проводил сравнительное исследование в Нью-Йорке и получил в основном такие же результаты.

⁷ Материальный ущерб от поддержания сверхинформированного состояния описывается здесь и здесь, и хотя это крайние примеры, сам по себе это интересный вопрос для дальнейших исследований.

⁸ Как отметил Брюс Старлинг (Bruce Sterling), нужно взять каждый из этих дизайнерских принципов и перевернуть вверх ногами, чтобы понять, что происходит на самом деле.

⁹ Сейчас мы проводим исследование по Sarvajal и потреблению воды и позже расскажем больше подробностей об этом проекте.

¹⁰ В этот список входят мои личные клиенты и клиенты Frog.

¹¹ «The Amateur Photographer», 18 сентября 1885, стр. 871.

По материалам AllThingsD

[styled_box color=»black» title=»Об авторе оригинальной статьи»]Джен Чипчейз (Jan Chipchase) – писатель, исполнительный творческий директор подразделения Global Insights в компании Frog.[/styled_box]